Алексей Александрович любил свою работу. Правда сам Каренин никогда не использовал слово «люблю» в подобном контексте, и все-таки его должность и обязанности приносили не только достойный человека его положения доход, но и удовольствие. В рабочем кабинете Алексей Александрович мог позволить себе не думать ни о чем другом, всецело погружаясь в мир отчетов, сводок и смет. Когда-то очень давно такая работа ему претила, он рвался в провинцию, где деньги и знания действительно приносили пользу, но те времена уже далеко позади и Алексей практически никогда не придается воспоминаниям.

Он приходил на работу рано, когда и работа-то еще не была начата, и в утренней тишине кабинетов и коридоров ощущал себя на своем месте, в родном для себя пространстве.
- Алексей Александрович, - показалась между дверью и косяком голова. Каренин поднял голову и рассеяно, словно не узнавая, посмотрел в лицо говорившего. Говорил секретарь, имя которого Алексею пришлось буквально силой выуживать из своей памяти, - там Петр Васильевич прибыли, ждут!
И если имя секретаря департамента Алексей Каренин вспомнил довольно-таки быстро, то кто такой Петр Васильевич совершенно точно не знал. Но Каренин всегда умел скрывать свою неосведомленность или растерянность: -  Передавайте Петру Васильевичу мои извинения, - очевидно, этой фразой Каренин выдал себя, поскольку брови секретаря вздрогнули и немедленно поползли наверх в изумлении, однако Алексей Александрович не заметил этого и продолжал тем же спокойным тоном - , но сейчас его принять никак не могу, придется обождать, пока я закончу встречу с графом, - Алексей опустил глаза в бумагу, давая своей памяти подсказку относительно фамилии будущего визитера, - …с графом Мышкином, - выдохнул Каренин, словно необходимость говорить что-то вслух причиняла ему неудобства.
Голова секретаря коротко поклонилась и исчезла за дверью, и Каренин тут же забыл о неком Петре Васильевиче, но вспомнил о графе Мышкине.
Граф прибыл вовремя и целый час распинался перед Алексеем о своей сырной мануфактуре, о выводе производства на новый уровень, просил о содействии и предлагал свои услуги. Алексей его слушал и уже сейчас понимал, что этот граф доставит еще много хлопот. Алексей, пожав графу руку на прощание, выдавил слабую улыбку и тихо выдохнул, когда кабинет опустел.

Но ненадолго.
- Петр Васильевич все еще ждут! – Тут же в дверях появился секретарь. Алексей обернулся к нему и теперь уже его бровь вопросительно изогнулась, кажется, за часовой беседой он и забыл о неком Петре.
- Пригласи, - как бы не хотелось Алексею Александровичу остаться в одиночестве и тишине, пренебрегать обязанностями и встречами Каренин не мог. - Мое почтение, Петр Васильевич, - Алексей Александрович поднялся со своего места одновременно с вновь открывшейся дверью, и взглянул в лицо вошедшему. Человек, бывший Петром Васильевичем, был молод и крайне словоохотлив – Каренин даже инстинктивно сделал шаг назад, словно это могло спасти его от потока слов вошедшего. Алексей Александрович никогда не был многословен и прощал болтливость только женщинам, как существам слабым, и сейчас откуда-то изнутри стала подниматься молчаливое раздражение.
- Рад, что заграница и будущая работа производят на вас такое впечатление, молодой человек, - губы Алексея дернулись словно в судороге, изображая улыбку. – Позвольте мне спросить, какое же место нашего департамента будет озарено таким рвением к службе? Каренин, совладав со своими чувствами, снова говорил привычным снисходительным тоном, к которому все подчиненные уже привыкли.
Слова и, главное, манера разговора визитера не оставляли у Каренина сомнений в его притворстве, Алексей всегда был реалистом и едва ли мог серьезно относится к человеку, верящему, что будущее творится в подобном этому департаменте. Каренин очень надеялся, что этот юноша все-таки лукавит, уж лучше так, чем сумасшедший в его департаменте.

Алексей молчал, давая новому сотрудники рассказать о себе все, что он может посчитать нужным. Это могло быть любопытно, но Каренин надеялся - не затянется надолго, поскольку даже любопытные разговоры были пустой тратой времени, а его у Алексея Александровича и без того было не слишком уж много. Но не выставлять же этого Петра Васильевича прочь? Каренин прослыл педантом и сухарем не просто так: всем он давал одинаковое время, ни от кого не отмахивался и не делил задачи на важные и нет. Алексей Каренин ко всему на свете относился одинаково: спокойно, внимательно и ровно столько по времени, сколько у него было до следующего посетителя. И изменять своему порядку ради пусть даже нового личного помощника Алексей Александрович не собирался.

Лицо его не выражало ровно никаких эмоций: он не удивился, хотя и не помнил о том, чтобы принимал решение о необходимости помощника; не разозлился на тех, кто принял решение за него и без него; и даже подступающее раздражение в отношении Петра Исаева тайный советник подавил. Каренин мог бы начать спорить и в конечном итоге просто выставить Исаева вон, поскольку никакой помощник ему был не нужен, даже с собственными бумагами мужчина мог справиться самостоятельно. Это было его маленькой гордостью - работа в его департаменте была поставлена таким образом, что за последний год удалось решительно сократить количество бюрократии и, как следствие, уменьшить количество чиновников мелких чинов, от которых во все времена было мороки больше нежели пользы. На весь департамент было всего лишь два секретаря и письмоводителя, и вот, пожалуйте, - личный помощник. С чем боролись - на то и напоролись.
- Достаточно, - Каренин сделал жест рукой, призывая Петра Васильевича прекратить свое увлекательное и эмоциональное повествование, -  очень приятно познакомится, Петр Васильевич, но позвольте объяснить - не могу знать, кто решает вопросы о назначении мне личного помощника, но сам я в подобном сотруднике не нуждаюсь. - "И выгнать бы сейчас Вас," - неожиданно для себя зло подумал Алексей, но вслух сказал совсем другое, - но, может быть, получится из вас что-то толковое, а толковых людей в любом департаменте не хватает. Алексей не желал показаться тираном и самодуром, ему было важно то, каким его видят люди из внешнего мира, поэтому и не выставил этого говорливого Петра к чертовой бабушке. Казалось, что этот господин Исаев действительно нуждается в этом месте - мотивы, конечно, были не ясны, но рвение на лицо.
- Хотите зваться помощником - пожалуйте, - Каренин сцепил пальцы в замок и чуть хрустнул костяшками, - но работать будете самостоятельно, мне нянька не нужна, а вот секретарю отдела обращений дальних губерний помощь не помешает, поездите, страну посмотрите, родную гимназию навестите, вполне возможно.

Тайный советник торжествовал! Идея с назначением Петра Васильевича в отдел разъездов, треб и прошений пришла к Алексею Александровичу внезапно, но показалась ему такой удачной, что мужчина даже не дал себе времени поразмыслить над этим. Каренин прекрасно понимал, что избавиться от внезапного помощничка окончательно не удастся, но все-таки отстранить его от себя – это уже хоть что-то.
- В том отделе и управленца достойного нет, - сменяя гнев на милость, решил подсластить пилюлю Каренин, - возможно, то место ждет именно такого энтузиаста и патриота как вы, Петр Васильевич.