Дмитрий только глазами улыбался, да посматривал на Яшу. Тому и мысли читать не надо было уметь, знал, что думает его товарищ о юном прытком помощнике, о том, как ловко и быстро заключил Исаев его в свою клеть. Однако, Яков Васильевич насильно тут никого не держал, да и добровольно малец прыгает, старается, не в пример прошлым помощникам. Взглянув на себя в зеркало над туалетным столиком, следователь вовсе помрачнел, вид у него был лихорадочный, бледный, здоровья с годами при таком раскладе жизни поубавилось, как и седины на висках. Пригладив непослушные волоски на усах, Яков Васильевич резко обернулся, словно дожидался с нетерпением окончания отчета и потер руки.
- Превосходно, Александр Дмитриевич. Не велика услуга,но теперь многое встало на свои места, - сделав приглашающий жест в сторону столовой, где гремели тихонько посудой и откуда доносился сытный аромат горячей пищи, Исаев тем самым негласно возвестил, что тайн между тремя нет и не будет. Дмитрий пропустил вперед помощника Исаева,вздохнув с каким то сожалением у того за спиной.
- Ни в одном известном мне словаре сии знаки не числятся, язык мертвый, - распластав перед собой белую салфетку и убедившись, что его слушают, начал доклад Вяземский. Говорил он вкрадчиво и делал слишком большие паузы, словно подбирал слова. Все это время мужчина не сводил глаз с Якова Васильевича, словно опасался, что выдаст что-то большее. Но Исаев был поглощен бульоном на куриных потрохах и наливкой из вишни. В освещенной свечами и камином столовой уже смеркалось, трудно было понять, что сие было: ужин или обед, но ощущалось, что время в хозяйском доме не властно над режимом питания господина Исаева. Тот жевал тщательно осетрину, пока не спрашивая, однако, всем видом своим давая понять, что в голове уже есть масса вопросов к их временному помощнику.
- Я категорически против.  Он так же мертв, как и я. Или вот, господин Адашев. На нем пишут. На Адашеве, - ткнув кончиком ножа в тело юного помощника, Исаев подкрепил сказанное глотком наливки. От спиртного щеки из бледных стали румяными, а глаз заблестел здоровьем. Дмитрий улыбнулся, оценив прямолинейность требовательного Исаева, который в стремлении достичь правды, не видел краев своей непосредственности.
- Вы еще больше удивитесь, если узнаете, что на нем еще и говорят. Этот язык когда то был одной из частей германской ветви, до раскола католической церкви использовался в западной Европе, на узкой территории, подвластной Ватикану. Во времена гонений на ведьм и колдунов им пользовались писцы католический церкви, как секретным шифром. Прочитать его могли только знающие, поговаривают, что Библию переписывали именно на таком языке, так как верили, что прикасаться к Святому писанию могли только люди из церкви. В последствии Библию переводили на все языки мира, но некоторые ученые мужи утверждают, что истинный смысл данной книги навсегда канул в Лету,-  ткнув вилкой в кусочек селедки, Дмитрий Александрович проводил ее в свой рот с печальным взглядом, словно сожалел об утрате более, чем стоило. Исаев склонился над столом, где успел разложить свои каракули, утром срисованные с тела Адашева.
- Там написано "Да прибудут в дом мой два агнца, посланника Небес. Один обратится к Свету и будет спасен, второй же отдаст душу свою Дьяволу и погибнет ". Очередная оголтелая группка людей, воображающих из себя не весть что. Вы, Александр Дмитриевич так не пугайтесь, в Российской Империи насчитывается более двадцати известных Третьему Отделению тайных собраний, ранее Яков Васильевич даже альманах заводил, пока не бросил этого бесполезного дела. На вольных и терпимых лугах нашей Родины произрастает еще не такая ересь, -  покивав своим мыслям, Дмитрий Вяземский умолк, давая слово главному следователю, который прищурился и уставился на Сашу.
- Братья Болдины, владелица ломбарда- звенья одной цепочки. Но почему ее убили в сарае, а Александра Дмитриевича хотели освежевать в уютной постели? Кто же из овец выбился из стаи? Я в больше склоняюсь, что первое убийство было без сакрального смысла, перекупщица стало жертвой собственной жадности, а может шантажа 
- Человек - натура подневольная. Попадись ему на пути властная, уверенная и харизматичная личность, он не только кишки по потолкам вешать начнет, - покивал Дмитрий Александрович, демонстрируя полную осведомленность в делах.
- Совсем другое дело - ваша масонская ложа, Яков Васильевич, -  с доле сарказма, позволительной в разговоре со старшим и хозяином дома заметил Вяземский и улыбнулся. Повисла неловкая пауза, Яков Васильевич покашлял, пытаясь всем видом показать, что причастного его к масонам - дело обыденное, словно в булочную сходить. Меж тем Вяземский налегал:
- Скажите, я не прав? Александр Дмитриевич, вы ешьте, ешьте. Не равен час, опять зашлют вас по делам Отечества, - подлив новому приятелю вишневой наливки, Вяземский громко провозгласил тост:
- За новые открытия и удивительные откровения!
Исаев прожигал темно- карим взглядом и этого наглеца, которого не смел выгнать не только потому что тот был необходим, но и оставался единственным другом для Яши.

Яша перебирал в полупустой тарелке одинокую зеленую горошину, понимая, что дело начинает обретать вполне закономерный конец. Нет, это было не плохо с той стороны, с который всякому ясномыслящему человеку не посмотри, а той, тайной, другой, господин Исаев жалел, что так скоро распутал жуткий замысел. Осталось сделать несколько распоряжений, послать куда следует депеши и вот еще одно раскрытое дело осядет в послужном списке статского советника, но при всем этом каким было его расследование! Точнее, кто помогал. Яков Васильевич неслышно вздохнул, словно рубил с плечами тяжелым ухватом сию непонятную околесицу, что наговорил Адашев, но да ему простительно - молод еще и не опытен.
- Всё яснее ясного, мой друг. Стоит лишь сделать запрос на имя владелицы ломбарда, бьюсь об заклад, что та уже тайно расписана со старшим Болдиным. Ему нужны были деньги, которых так не хватало ни на прихоти брата, в которых мы невольно участвовали, ни на содержание дома, ни на деятельность тайного сообщества. Дамочка позарилась на дворянскую фамилию, но нашла лишь губительную смерть, - отодвинув от себя тарелки и бокал, Исаев дал понять, что нынче все его мысли поглощены ходом расследования, а не пищей насущной. Мужчина кивнул в сторону Дмитрия Александровича, словно читая его мысли и соглашаясь ответить на парочку молчаливых вопросов:
- Однако, стоит заметить, что сообщество это носит опасный характер, а его участники способны освежевать труп. Тут и ответ на ваш второй вопрос, Александр Дмитриевич. Болдин - младший по натуре своей слабое, никчемное создание, погрязшее в опиате и курительных смесях. Нас доставили к алтарю не для убийства, а для запугивания, выманивания денег. Называйте это как угодно, -  ухватив все же с фруктовой тарелки виноградину, большую и сочную, Яков Васильевич впился зубами в ее упругий бок, пока не прыснул в небо сок. Все это время он смотрел в никуда, припоминая увиденное и собранное им.
- Уверяю вас, живыми бы от туда не вышли, но успели бы отписать все непосильно нажитое на имя Болдина-старшего. Для пущего эффекта он нарисовал на вашем теле все это безобразие, но едва наши личности...точнее моя была раскрыта, братья испугались. Это дало нам время и шанс. Но пока мы тут с вами обедаем, эти господа могли замести следы. Поэтому я попросил Дмитрия Александровича отправить от моего имени депеши с донесениями, - с чувством исполненного долга, Исаев выдохнул, ощущая, что не только слабость, но и боль возвращаются.
- За нашими, как вы изволили выражаться, "нехристями",  установлена слежка, мои люди не подведут, я уверен, осталось надеяться на все Третье отделением разом,- Саша вздумал вовсе по-детски, совсем как Коля, качаться на стуле. Его осанка стала вальяжной и расслабленной, словно весь он говорил "Каков из меня помощник, а Яков Васильевич?". И правда, стоило признать, что помощь Саша оказал неоценимую, пусть и маловесную в глазах других. Еще бы прекратил задавать глупые вопросы.
- Я отрицаю все то, что не подвластно рацио, знаете ли, - проговорил себе под нос Исаев, совершенно не обращая внимания на конфуз юного человека. Дмитрий Александрович улыбнулся деликатно, подмечая что-то большее между этими двумя, чем просто тяга к справедливости. И если придираться и вглядываться, то можно отметить, как на пару секунд дольше Яков Васильевич смотрит на Адашева. Дмитрий улыбнулся чашке принесенного кофе с десертом, а когда Якову Васильевичу по срочности принесли послание, и тот был вынужден отлучится, наконец проговорил:
- Вы берегите его, Александр Дмитриевич. Он только на поверхности черств, - более Дмитрий не успел пояснить, ворвавшийся в столовую Исаев бы бледнее обычного, но глаза горели так, словно тот собрался на войну.
- Все хорошо, что хорошо кончается! Такую облаву пропустили, какой пассаж, господа. Послание краткое и сумбурное, но по всему ясно, что "Нехристей" ваших, Александр Дмитриевич, всех до единого выловили, - потирая ладони и отмахиваясь от лекарства, что совал Осип на подносе, Яков Васильевич разом опрокинул рюмку наливки и что есть мочи глубоко выдохнул, теряя некоторую уверенность в ногах разом.
- Ну что же вы, Саша? Не рады? - Яков Васильевич устало присел в глубокое кресло и с великим наслаждением, словно лишенный тяжести оков, прикрыл глаза, ухая с головой в темноту обморока.

Вот чего не хватало изможденному если не телом, то духом Якову Васильевичу. Этих безотчетных часов сна, пусть и вовсе не сновидений, но так было даже лучше. Ничего вокруг, но пустоты не было, темнота, видимая и осязаемая, манила своим спокойствием и абсолютом прекрасного. Тут можно размышлять сколь угодно долго, делать выводы и припоминать было, только не будет ни горечи, ни разочарования, ни страха от количества прожитого. Разве это не прекрасный плен для сознания? Яков Васильевич бы согласился, будь он способен к рациональному, да и дух его настолько ослабленный в мытарстве и поисках себе успокоения, окончательно ослаб и повиновался. Отдых, значит отдых. Да не тут то было, вот уже кто-то настойчиво зовет его туда, обратно в бренный мир, при чем делает это требовательно. Яков Васильевич разлепил глаза и вздохнул, вовсе не пораженный увиденным. Среди миллиона сиделок ему досталась вот такая, упрямая и неразумная. Ничего не поделаешь, только характер у Яши был не таким покладистым, как могло казаться, да и годы холостяцкой жизни привнесли в его убеждения некоторые столпы, о которых Исаев не забывал ни на минуту. Слабо улыбнувшись, мужчина подтянул одеяло к подбородку, отгораживаясь от мира и от суеты, что мучила его внутренний мир.
- Брат. Это мой младший брат, Андрей Васильевич Исаев, - невозмутимо проговорил Яша, умалчивая о другом брате, да и вообще умалчивая о том, кто кому является родней. Вне всякого сомнения, он готов был бы поделиться всем этим и даже большим лет двадцать назад, когда опыт пройденный лет, любовных и дружеских похождений не отравили чистую тогда еще душу. А нынче, в зените своих лет, Исаев скептически относился к душевной привязанности. Поэтому все так же невозмутимо из-под одеяла, проговорил:
-Если бы я вас не знал, подумал бы, что вы ревнуете меня, Адашев. Дмитрий еще жив? Или вы задушили его, подобно женатому мавру? ,-  сладко потянувшись, Яков Васильевич окончательно лишился всякого идеала в прическе, да и рубаха распахнулась на груди излишне широко, обнажая загорелую грудь. Следователь на минуту замер, словно задумываясь о чем-то своем, но на губах играла улыбка.
- Саша, вы верно устали о хотите домой? Я прикажу собрать вам снеди и отвезти вас отдыхать. Даю вам три дня отдыха, не печальтесь, будет на вашем пути еще ни одно опасное расследование, -заверил Яша, перебирая вокруг себя подушки. И неловко должно было быть, а почему то напротив. Годы уже диктуют, что запинаться и отмалчиваться не выйдет, да и без линз и окуляров видно, что мальчишка влюбился? Исаев фыркнул, тихонько и себе под усы. Не льстило вовсе, напротив озадачивало и требовало деликатности. Если прогнать вот прям сейчас, как решился, то с горяча эдакое чудо может и в Неву сигануть, а если оставить - что себе надумает, не ясно. Исаев нахмурился, дело и так щепетильно, но он тут взрослее и мудрее, выходит.
- Будет с вас на сегодня приключений, будет. Лучше отоспитесь как положено, вы мне в ясном уме нужны и со свежим взглядом,  - похлопав по одеялу рядом с собой, следователь посмотрел столь строго и властно, что возражения должны были умереть в мозгу Адашева в зачатках.
- Но перед уездом, все таки..., -Исаев притянул севшего на кровать Сашу плечо, чтобы тот оказался совсем близко, так близко, что слышалось, как оба дышат. Яков коснулся пальцами едва подрагивающих губ, провел рукой вверх, к упрямой челке (ох уж эта мода), а затем коснулся поцелуем глаз.
- Ступаете на тонкий, хрупкий лед, Александр Дмитриевич, обратной дороги не будет, уж коли решились пойти, подумайте, время есть, - прошептал Яша не своим, странно-глухим голосом. Темно-карие глаза с тоскливой осторожностью вглядывались и надеялись на что-то свое, сокровенное.